Собор Сент-Юсташ и «Чрево Парижа»
В 19.30 как по команде опустились железные решетки на всех бутиках Forum Des Halles, парижского подземного торгового центра, по подобию которого построили наш московский «Охотный ряд». Мы вышли на поверхность. Было темно, моросил холодный февральский дождик. «Благоустроенное пространство» над торговым центром представляет собой пустырь с элементами парковой архитектуры. В этом смысле московский вариант существенно выигрывает. Все магазины были закрыты, в отель идти не хотелось, и мы отправились прогуляться. Честно говоря, ощущение было какое-то неуютное – тишина, темнота, полное безлюдие, запущенный парк-пустырь в самом центре города, под ногами – лишь тонкий слой почвы, а дальше – уходящая вниз гигантская воронка, «антипространство», вкопанный в землю небоскреб. И место-то такое жуткое. Именно здесь находилось «Чрево Парижа» и его главная часть – не смолкающий ни днем ни ночью центральный рынок Парижа – Л’Аль... Именно здесь появился на свет Жан-Батист Гренуй. Помните первую главу «Парфюмера»?
«И разумеется, в Париже стояла самая большая вонь, ибо Париж был самым большим городом Франции. А в самом Париже было такое место между улицами О-Фер и Ферронри под названием Кладбище невинных, где стояла совсем уж адская вонь. Восемьсот лет подряд сюда доставляли покойников из Отель-Дьё и близлежащих приходов, восемьсот лет подряд сюда на тачках дюжинами свозили трупы и вываливали в длинные ямы, восемьсот лет подряд их укладывали слоями, скелетик к скелетику, в семейные склепы и братские могилы. И лишь позже, накануне Французской революции, после того как некоторые из могил угрожающе обвалились и вонь переполненного кладбица побудила жителей предместья не только к протестам, но и к настоящим бунтам, кладбище было наконец закрыто и разорено, миллионы костей и черепов сброшены в катакомбы Монмартра, а на этом месте сооружен рынок. И вот здесь, в самом вонючем месте всего королевства, 17 июля 1738 года был произведен на свет Жан-Батист Гренуй.» Патрик Зюскинд
Центральный рынок был окружен «грязными вонючими улочками, извивающимися под немыслимыми углами» (В.Гюго) со своими Courts des Miracles – «дворами чудес» - тайными убежищами нищих и воров. Тут жили своей жизнью, где не было ни закона, ни веры. Здесь не слышали о крещении, браке или священнодействиях. А еще раньше, задолго до рынка здесь был римский некрополь, а потом – кладбище Невинно Убиенных. Во время массовых эпидемий умерших не успевали хоронить. Их собирали, свозили сюда и складывали в склепах-галереях. Склепы кишели крысами, обгладывавшими тела умерших до костей, и являвшимися главными разносчиками заразы... Сейчас в земле, ранее принадлежащей кладбищу, располагаются подземные этажи торгового центра, бутики и рестораны...
Вот с таким нерадостным ощущением гуляли мы по безлюдной парижской «манежной», когда во мраке перед нами вырос фантасмагорический силуэт собора Сент-Юсташ. Величественная «готическая эклектика» снаружи и классическая базилика внутри – этот собор произвел на меня большее впечатление, чем «открыточный» Нотр-Дам. Противоречивое сооружение, к которому приложили руки архитекторы пяти столетий. И все эти 5 веков – бесконечная череда разрушений и восстановлений. Противоречие не только в эклектическом сочетании различных элементов сооружения, но и в том, как он воспринимается изнутри и снаружи...
Построенный у древней, еще дохристианской, дороги от Лютеции к холму Монмартр, он видел все на своем веку – королей, великих людей Франции, и простых торговцев рыбой и овощами с центрального рынка. Часовню Святой Девы Марии освящал папа римский Пий VII, приехавший в 1804 г. в Париж на коронацию Наполеона I. Здесь крестили будущего кардинала Ришелье и Жанну Антуанетту Пуазон, более известную под именем Маркиза де Помпадур. Здесь причащался Людовик XIV. А Мольера, прожившего всю жизнь совсем рядом, здесь и крестили, и отпевали. Здесь похоронены Вольтер и многие другие «славные сыны Франции».
Но это все – «внутренняя» сторона собора. А снаружи, прямо под его стенами бурлил рынок Л’Аль, последний оплот средневековья, покинувший сердце Парижа только в 1969 году, в такой же холодный февральский вечер. Власти Парижа долго боялись его трогать, а потом снесли за одну ночь. Парадоксально то, что скульптура, посвященная «изгнанию торговцев» Центрального рынка, помещена внутри храма Сент-Юсташ. Все в Париже противоречиво. Все правители Франции боялись Парижа, дистанцировались от него, никто из них не чувствовал себя здесь хозяином. Самый большой город своего времени, столица мира, Париж был слишком мощной самостоятельной социосистемой. Для парижан король был скорее абстрактным олицетворением государства. Короли, в свою очередь, относились к народу с подозрением и старались проводить в столице как можно меньше времени. Людовик XIV, например, за 40 лет своего правления навещал столицу всего 25 раз, то есть примерно один раз в два года...
Для меня Форум Де Аль тоже является олицетворение страха французских властей перед собственным народом. Стоило впопыхах, под покровом ночи, сносить неподконтрольный никаким властям рынок в центре Парижа, чтобы на его месте устроить огромный пустырь, а шикарный мир дорогих магазинов, ресторанов, кинотеатров, спрятать глубоко под землю. «Чрево Парижа» стало в прямом смысле «чревом Парижа», к которому все так же обращен своим фантасмагорическим фасадом вечный Сент-Юсташ – самая красивая церковь Парижа.
СВВ. Париж, февраль 2007